О почитании Божией Матери (продолжение)

Новозаветное Писание многократно отсылает нас к пророчествам и прообразам Ветхого Завета; среди них – и прообразы Божией Матери, так часто упоминаемые в церковных молитвах и песнопениях: скиния свидения, Иерусалимский храм, купина горевшая и несгоравшая, лествица, которую видел Иаков, гора несекомая, виденная Даниилом, Гедеоново орошенное руно, прозябший жезл Ааронов, сосуд, хранящий небесную манну, скрижали, на которых начертано Божественное слово. Эти прообразы раскрывают тайны Боговоплощения и могут научить нас должному почитанию Богородицы.

Возьмем один прообраз – кивот, или ковчег, Завета. Он является символом соединения человеческой природы с Божественной, как пишет, например, преподобный Ефрем Сирин в толковании на книгу Исход (глава 37). Но человеческая природа полностью заимствована Богочеловеком от Пресвятой Девы, почему кивот, вместилище святыни, является и Ее прообразом. Вспомним, что однажды во время перенесения ковчега, когда волы наклонили его, некто Оза простер руку, чтобы удержать его от падения; будучи поражен Богом, он умер внезапной смертью (1 Пар. 13:9–10). Заметим, что Оза был наказан за то, что отнесся к ковчегу святыни как к обычной вещи, по отношению к которой такой поступок был бы разумным и правильным.

Итак, к кивоту Завета не должно было относиться как к обыкновенному предмету. Однако сами вещи больше и выше своих прообразов; и несравненно выше ветхозаветного кивота Пресвятая Дева, родившая Богочеловека Христа.

Поэтому принятое у некоторых (главным образом, протестантов) толкование Евангельских слов: и не знаяше Ея [Иосиф], дондеже роди Сына Своего Первенца (Мф. 1:25) в том смысле, будто позже Матерь Божия родила и других детей, уже от Иосифа, – есть предположение невообразимой вещи, которая не пришла бы в голову благочестивому Иосифу после всех знамений и чудес, сопровождавших рождение Христа. Наученный благоговению к ветхозаветным святыням, он не мог отнестись к одушевленному Кивоту Нового Завета как к обычной жене. Еще менее можно предположить подобную ведь о Самой Пречистой Деве, у Которой Ангельское благовестие вызвало только одно единственное недоумение: како будут сия, идеже мужа не знаю (Лк. 1:34). Если бы не обещание девства, то этого недоумения бы не возникло.

Слово дондеже здесь нужно понимать так же, как, например, в словах Спасителя: иота едина или едина черта не прейдет от Закона, дондеже вся будут (Мф. 5:18). не прейдет ни единая черта Закона, и так будет, пока он не исполнится совершенно, а после – тем более останется нерушимым.

Или: Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих (Пс. 109:1), то есть: Сын Божий по вознесении с плотию, с воспринятым человечеством, возсядет одесную Отца, затем все враги его будут положены в подножие ног Его, после чего отнюдь не закончится сидение одесную славы Отчей, но только совершеннее проявится в обновленном мире.

Подобным образом и здесь: Иосиф не знал Пресвятой Девы, и девство Ее было увенчано явлением в мир Богочеловека, после чего не уничтожилось, но явилось как чудо, почему св. Епифаний Кипрский толкует выражение «не знаяше» в том смысле, что после чудесного рождения праведный Иосиф узнал величие и достоинство Девы, которое прежде было возвещено Ей от Ангела.

И слово первенец, вопреки тем же кривым истолкователям, не обязательно подразумевает других, младших, детей: вообще всегда родившийся первым уже тем самым есть первенец, и остается им, родятся другие дети или нет. На Кресте Господь вручил Свою Матерь возлюбленному ученику; а ведь когда есть родные дети, заботиться о матери должны именно они. Ясно, что братья Христовы, о которых упоминает Писание, – не рожденные от Той же Матери, но состоящие в другом родстве, позволяющем так именоваться (по разным толкованиям – сводные братья или двоюродные, что не так существенно). О грядущем Мессии иудеи знали, что Он будет первенцем, почему и Евангелисты приводят это слово. Впрочем, Сын Божий – перворожден всея твари (Кол. 1, 15), то есть рожден прежде сотворения мира, перворожден из мертвых (Кол. 1:18), начиная Собою обновленное человечество, яко быти Ему первородну во многих братиях (Рим. 8, 29).

Богородица, Кивот Нового Завета, превосходит ветхозаветный кивот, храм, скинию еще и тем, что Она – не предмет неодушевленный, а человек, одаренный подобием Божиим, свободой и разумом. Ее красота – не от искусного мастера, не в дереве и злате, но вся слава Дщере Царевы внутрь (Пс. 44:14) – в сердечной чистоте и смирении сердца, на которое призрел Спаситель мира (Лк. 1:48).

Продолжим, сколько сумеем, эту беседу в следующий раз.