После оправдания

Синод не решился идти против воли Императора и не отклонил решение Синодальной конторы, однако резолюция его (Определение № 4136 от 10–24 мая 1914 г.) оказалась довольно двусмысленной и содержала приписку, что Синод оказывает снисхождение к немощам заблуждающихся, но не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении. Если суд Синодальной конторы полностью оправдал имяславцев, то Синод разрешил им только рясоношение, причем некоторые из епископов не стали подписывать Определение вовсе, а архиепископы Сергий (Страгородский) и Никон (Рождественский) к своим подписям присоединили слова: «но без допущения их к Святым Таинствам».

Впрочем, это Определение, против обычного порядка, так и не было опубликовано, почему в дальнейшем некоторые из имяславцев бывали восстанавливаемы в монашеском и священническом звании, а другие оставались под прещениями Синода.

Не были ознакомлены с припиской и имяславцы, отложившиеся ранее от Синода, а потому полагали вопрос исчерпанным и решенным в свою пользу. Они написали митрополиту Макарию, что берут обратно свое заявление об отложении от Синода, «ибо ошибочно и соблазнительно выраженные в синодальном послании от 18 марта 1913 года тезисы, как видно из дела, оставлены в стороне».

Очевидно, что Определение Синода потому и не было опубликовано, что иначе было бы невозможно разрешить ситуацию без явного раскола, как того пожелал Император.

В июне 1914 года в Москву, в Покровский монастырь прибыли из Одессы архимандрит Давид (Мухранов) и еще шесть иноков, находившихся до этого в заключении; к ним затем присоединился и иеросхимонах Антоний (Булатович). Иноки были удивлены и утешены тем, что к ним перестали относитсься как к злодеям и революционерам. Однако положение большинства имяславцев, рассеянных по России, нисколько не изменилось: местные священники руководствовались прежними указаниями Синода.

Нельзя не отметить и своеобразный донос, сочиненный в это же время игуменом Афонского Пантелеимоновского монастыря Мисаилом с братией. Их заявление в Синод было написано от имени «четырех с половиной тысячного населения русских подданных на святой Афонской Горе» (хотя столько русских иноков на Афоне не было даже до изгнания имяславцев) и заключало в себе просьбу не возвращать имяславцев на Афон даже в случае их раскаяния. Просьба была подкреплена фантастическими утверждениями, будто несколько сот имяславцев терроризировали все население Афона, а Булатович распространял «политически-революционную пропаганду».

В ближайшие годы продолжали публиковаться статьи с нападками на имяславцев, и отец Антоний (Булатович) продолжал полемику со своими противниками. Примерно в это время произошел переворот во взглядах редактора миссионерского издания «Колокол» В.М. Скворцова, прежде публиковавшего статьи архиеп. Никона и С.В.Троицкого. Причиной послужила случайная встреча и беседа с епископом Феофаном Полтавским; сам Скворцов впоследствии писал об этом так:

Из беседы с ученым епископом-аскетом и миссионером я впервые понял, что к пониманию вопроса о почитании Имени Божия и соприсущей этому Имени Божественной силы надо подходить не одним путем богословского рационализма, а непременно и главным образом путем мистического проникновения верою сердца. Стоящие в споре об Имени Божием на разных путях будут говорить разными языками и друг друга не поймут. Тогда же я дал телеграмму редактору – воздержаться от защиты позиции вл. Никона в Афонском деле. […]

В [Киево-Печерской] Лавре я зашел к одному уважаемому старцу. Продолжительная беседа с ним по афонскому вопросу и об имяславии меня окончательно выбила из прежде занятой Никоно-Троицкой позиции в отношении к данному спору. Набатный звон Колокола замолк. Я решительно отказал арх. Никону в помещении статей против афонцев...

Колокол № 2989 (4 мая 1916)

В июле 1914 года Россия вступила в войну. Среди других священнослужителей и отец Антоний (Булатович) подал прошение о назначении его полковым священником в действующую армию. Прошение было подкреплено ходатайством епископа Модеста о нем и о других имяславцах, находившихся в Покровском монастыре. Прошение было удовлетворено минуя Синод, путем частных переговоров между обер-прокурором Саблером, митрополитом Киевским Владимиром и Московским Макарием. В сентябре епископ Модест просил о разрешении причащаться всем имяславцам и о необходимости публикации соответствующего разрешения (чего сделано так и не было).

В результате отец Антоний и некоторые другие имяславцы служили полковыми священниками, некоторые из монахов стали санитарами, но многие не только оставались под прещениями по местам приписки, но были в качестве мирских людей призваны на военную службу, хотя и полагали ее несовместимой с обетами монашества.

Отец Антоний (Булатович) нес свое служение сначала в Польше, затем в Карпатах, и за проявленную храбрость был представлен к ордену св. Владимира 3-й степени с мечами. Перенеся возвратный тиф, помимо прежней болезни глаз, Булатович страдал теперь и болезнью сердца, так что осенью 1916 года был вынужден вернуться с фронта. В октябре он написал второе письмо Императору, о чем, надеюсь, мы поговорим в следующий раз.