«Апология» иеросхимонаха Антония (Булатовича)

Вернемся к событиям 1912 года, когда отец Антоний (Булатович) составил первое свое крупное сочинение, посвященное почитанию Имени Божия, под названием «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус». Об обстоятельствах создания «Апологии» он пишет так:

Болезнь глаз не только не проходила, но ухудшалась, и воспаление перешло и на другой глаз. Тогда в отчаянии я решился на крайнее средство и, несмотря на то, что дневной свет и ветер был для меня нестерпим, взял палку и пошел на другой конец Святой горы в пещеру к угоднику Св. Нилу Мироточивому искать у него благодатной помощи в моей неисцельной болезни. Возвратился я оттуда через три дня, к общему удивлению всех, здоровым и зрячим и немедленно же приступил к писанию моей апологии. Между прочим, во время моего богомолья мне совершенно случайно, если вообще считать допустимыми в мире случайности, пришлось переночевать на келии св. Григория Паламы и отслужить литургию в церкви его имени. Этот святой известен как защитник того же самого догмата, который ныне защищаем мы.

Хотя острое воспаление моих глаз и прошло, и я получил возможность свободно писать на пишущей машине, но перечитывать писанное я мог только с большим трудом и с большой опасностью, тем более невозможным было для меня чтение многочисленных и многотомных творений св. отцов. Но Господь неожиданно послал мне неведомых помощников, которые, узнав, что я взялся за словесную защиту Имени Господа, стали пересылать мне те свидетельства разных св. отцов, которые они находили в их творениях. Мое сочинение я одновременно переписывал на восковых листках и отпечатывал на гектографе в 75 экземплярах. В этом деле мне нашелся неожиданный помощник в лице брата Павла (Григоровича, кавказского пустынника, бывшего штаб-ротмистра Переяславского драгунского полка), который приехал посетить Святую гору. Он зашел ко мне, и мы с ним подружились, сошлись во мнениях, и он сделался моим драгоценнейшим сотрудником.

О Павле Григоровиче упоминает протопресвитер Михаил (Польский) в своей книге «Новые мученики Российские»:

В 1928 г. или в начале 1929 г. в Кавказских горах была отыскана и расстреляна группа имяславцев, монахов-подвижников, высланных с Афона после известного имяславского движения. Во главе их стоял Павел Дометич Григорович, дворянин, помещик и ротмистр из Киевской губернии, который после 20 лет монашества, по призыву в Армию был на войне 1914 г. и после ее окончания, в революцию вернулся в Кавказские горы и носил имя Пантелеймона.

Стоит заметить, что родной брат Павла – священник Хрисанф Григорович (его не следует путать с иноком Хрисанфом Минаевым) был некоторое время доверенным лицом отца Илариона (Домрачева), а впоследствии составил и опубликовал рецензию, направленную против книги «На горах Кавказа», о чем, надеюсь, мы еще поговорим подробнее.

Работа над «Апологией» была закончена 23 июля 1912 года, в день Владимирской иконы Божией Матери.

Отца Антония (Булатовича) во время его болезни посещал игумен Иероним, который в то время ему полностью сочувствовал и благословлял его деятельность по защите почитания Имени Божия. Он высказывался в том смысле, что если отец Иоанн Кронштадтский писал, что Имя Божие есть Сам Бог, то так и следует веровать; кроме того, он нашел свидетельство св. Иоанна Златоуста о том, что Имя Божие само требует к себе веры.

Однако деятельность Булатовича встревожила игумена Пантелеимоновского монастыря о. Мисаила, духовника о. Агафодора их единомышленников. Впервые возражения им стали исходить от человека образованного, а не от иноков-простецов, над которыми они привыкли смеяться и которым, казалось, могли безнаказанно приписывать нелепые взгляды вроде веры в Имя Божие как четвертую ипостась и т. п. В Андреевский скит стал приходить о. Алексей (Киреевский), передавая игумену Иерониму от игумена Мисаила требования запретить Булатовичу писать об Имени Божием. Передавали ему и угрозы, что архиепископ Антоний Храповицкий, став впоследствии наверняка митрополитом, а то и патриархом, отнимет у Андреевского скита подворья в Петербурге и Одессе.

Наконец, 19 июля о. Алексей передал о. Иерониму, что архиепископ Антоний разгневан на Булатовича за открытое письмо ему, а на о. Иеронима за попустительство Булатовичу. Отец Антоний (Булатович) передает со слов очевидцев, что игумен Иероним был сильно растерян и испуган; с этого времени поведение его совершенно изменилось. Вызвав Булатовича, он потребовал прекратить писать об Имени Божием и принимать у себя фиваидских иноков, угрожая запретить ему священнослужение. Отец Антоний пишет:

Я кротко выслушал эти слова, зная прежнее мнение о. Иеронима о Имени Господнем, и весьма сожалел о том, как его вдруг успел отравить о. Алексей, но все-таки думал, что эта отрава еще исцелима. С собою захватил я как раз только что законченную апологию и, вручая ее о. Иерониму, сказал: «Батюшка, прежде, нежели так решать, вы сначала прочтите, что говорят святые отцы о сем. Нам надо слушаться Св. Евангелия, св. отцов и таких благодатных пастырей, как о. Иоанн Кронштадтский, а не архиепископа Антония, если он противоречит им».

Игумен Иероним обещал прочесть Апологию, однако, судя по всему, не сделал этого, а на другой день, призвав отца Антония, велел ему сжечь рукопись, которую назвал «салатом». На вопрос, что же неверного в книге, ответить он не смог, и призвал на помощь отца Климента.

Климент открыл апологию и показал мне текст: «Глаголы, яже Аз глаголах вам, Дух и Живот суть», – и спросил, по какому праву написал я эти слова с большой буквы, когда в Евангелии они стоят с маленькой, и по какому праву я обожествляю слова Господни. На это я ответил, что в Евангелии вообще по-гречески и славянски все написано с маленьких букв, кроме заглавных слов и после точки, и что по смыслу, раз глаголы Божии суть дух и жизнь, то из этого следует само собою, что они не могут быть тварью, и что Сам Господь свидетельствует этим, что они суть Его Божественная деятельность.

На этом игумен Иероним прекратил спор, повторив требование сжечь Апологию; на отказ отца Антония он запретил ему священнослужение. В результате отец Антоний покинул Андреевский скит, дав расписку, что оставляет его по причине несогласия во мнениях с игуменом Иеронимом, который отрицает Божественное достоинство и Божественную силу Имени Господня. Булатович был принят в Благовещенской келлии старцем Парфением.

Однако вскоре Афон посетил епископ Трифон (Туркестанов), который высказал сочувствие имяславцам и посоветовал отослать о. Алексея (Киреевского) с Афона для успокоения братии, что и было сделано. Это посещение опять произвело перемену в игумене Иерониме, так что он 13 августа посетил Благовещенскую келлию и просил прощения у отца Антония, предлагая ему вернуться в Андреевский скит. Несмотря на примирение, тот предпочел остаться в Благовещенской келлии, но согласился вместо прежней своей расписки написать другую, без упоминания спора об Имени Господнем.

Я останавливаюсь на этих обстоятельствах, поскольку богословская сторона дела не существует отвлеченно, отдельно от человеческих страстей. Всегда есть опасность встать на путь оправдания своих пристрастий и слабостей, а такое самооправдание производит ожесточение сердца, способное порождать не только ереси, но и самые настоящие злодейства.

Ты, не испытав на опыте ничего болезненного, как думаю, только устрашившись или соблазнившись обещанием даров и почестей, так легко сразу предал Истину! Кто даст главе моей воду, и глазам моим источник слез! (Иep. 9:1) и я оплачу дщерь Сиона – говорю – душу философа, сдуваемую и относимую ветром, как прах от гумна летня (Дан. 2:35) <…> Не возобладали ли тобою тщеславие и ложное богатство и изящные и разукрашенные тоги и прочее, на чем зиждется благополучие этого мира? – Увы, философ – с таким чуждым философу мировоззрением!

Послание св. Марка Эфесского к Геннадию Схоларию

Так некогда обличил Святитель своего ученика, и тем помог ему стать исповедником Православия. Философом называет он любителя истинной мудрости; и всякий христианин должен быть философом в этом смысле, особенно же – монах, не имеющий другой цели в здешней жизни.

К сожалению, как мы увидим из дальнейших событий, игумен Иероним, встав на путь подчинения мирским соображениям, забыл и те истины веры, которые прежде были для него очевидными, и братолюбие, которое прежде прежде было ему свойственно.

Продолжим наш разговор в следующий раз.