Имя Иисусово – знамение пререкаемо

Рецензия инока Хрисанфа (Минаева) на книгу отца Илариона начинается так: «В предисловии этой книги о. Иларион выставил одно только многоглаголание и фразерство, с разными извращениями св. Писания и изречений св. Отцев, делая это с единственной целью, чтобы доказать, будто бы в Иисусовой молитве "в имени Иисус Сам Спаситель находится"».

Уже по этим словам можно понять, что содержание книги «На горах Кавказа» не представляло интереса для рецензента; скорее всего, если бы не существовали внешние причины для борьбы с этой книгой, она бы вовсе не попала в поле зрения инока Хрисанфа – совершенно так же, как не попали книги отца Иоанна Кронштадтского, по поводу которых при их переизданиях не возникало никаких дискуссий. Кстати говоря, отцу Иоанну Кронштадтскому противники имяславия в дальнейшем находили оправдания, «правильно» объясняя его слова; но такой подход они могли бы применить и к книге о. Илариона: в чем можно оправдать одного, в том и другой заслуживает оправдания, и обратно – если можно осудить второго, то и первого.

О самом иноке Хрисанфе (Минаеве) иеросхимонах Антоний (Булатович) сообщает:

Универсант Хрисанф поселился на Афоне в 1881 г., убежав из России вследствие принадлежности своей к нигилистам. Здесь он скрылся под другой фамилией в Ильинском скиту. К нему-то и обратился духовник Агафодор, чтобы написать возражение на книгу о. Илариона. Инок Хрисанф, взявшись за предложенную ему критику, остановился, во-первых, на словах о. Илариона: "Имя Божие – есть Сам Бог", или еще, как выражается о. Иларион: "Имя Божие в молитве – есть как бы Сам Бог для молящегося", – и в эту глубокую тайну христианства вонзил присущий ему рационалистическо-скептический скальпель.

В опровержение отца Илариона инок Хрисанф пишет: «В молитве Иисусовой произносимые имена служат посредствующею силою для привлечения к нам Господа Иисуса Христа, к близкому единению с Ним; но никак не сами по себе эти имена имеют могущественную и чудодейственную силу, а она является от Самого Господа».

У о. Илариона не возникало мысли, будто Имя Божие может действовать отдельно от Бога, поскольку он именно полагал Имя неотделимым от Именуемого. Действительно, если нам удастся взять любое из божественных имен «отдельно» от Бога, то это уже не будет имя Божие, но пустой звук или обозначение чего-то в сотворенном мире – как отец, сын, дух, свет, мудрость, жизнь.

Отделив Имя Божие от Бога, рецензент фактически отвергает всё, что говорит Писание, святоотеческие наставления и богослужебные тексты касательно исповедания веры во Имя Христово, страдания мучеников за это Имя, совершения этим Именем таинств и чудес. Инок Хрисанф настаивает, например, что мученики страдали за Христа, а не за Его Имя, – как будто эти утверждения исключают друг друга, а не является нераздельно связанными.

В основе здесь лежит именно то, что о. Антоний Булатович назвал недоразумением, но отнюдь не случайным: в понимании инока Хрисанфа всякое имя есть только условное обозначение, набор звуков или букв, и не более того; смысл любых слов и имен, даже Богооткровенных, реального отношения к этим звукам не имеет, а только воображается произносящими или слышащими.

Мы приводили слова Иоанна Златоустого: «Во что же уверовали? Во имя Его (Ин. 1:12). Мы не должны исследовать сущность Его, но веровать во имя Его, так как оно творило чудеса».

В противоположность такому пониманию вера, о которой пишет инок Хрисанф, не имеет прямой связи с именами Божиими, но, видимо, опирается на некоторое наше знание о Боге, существующее независимо от них. Поэтому и проповедь Апостолов, по его мысли, отнюдь не была проповедью Имени Господня: например, из толкования слов будете ненавидими всеми имени Моего ради (Мф. 10:13) в том смысле, что ненавидимы будут за проповедь о Господе, рецензент делает вывод, что к имени эти слова реального отношения не имеют.

Надеюсь, мы будем подробнее обсуждать это позже, а сейчас заметим то, что должно быть понятно и без глубоких исследований. Если Господь сказал о Своих учениках: Именем Моим бесы ижденут (Мк. 16:17), то человек благочестивый не может позволить себе дерзко заявить в ответ: нет, бесы изгоняются не Именем Твоим, Иисусе, а как-то иначе. Допустимо нам признаться, что мы не вполне понимаем силу этих слов; мы можем опасаться поверхностного их истолкования, но вот так отбрасывать их мы отнюдь не можем.

Инок Хрисанф пишет, что о. Иларион «имя Иисус сливает с Существом Божественным». Правда, о. Иларион такого не говорил, и впоследствии неоднократно объяснял, что в выражении «Имя Божие есть Сам Бог» слово «Сам» отнюдь не указывает на неименуемое и непостижимое Существо Божие, но означает «тот же Самый Бог», – не какой-либо иной, отдельный бог, но Сам Именуемый. Но здесь – начало дискуссии, о которой речь, надеюсь, пойдет позже.

Сейчас же обратим внимание на следующие слова инока Хрисанфа: «Не есть ли крайняя дерзость сливать с Божеством имя Иисус, относящееся к человеческому естеству Богочеловека!?»

Получается, что имя «Иисус» относится только к человеческому естеству, и следовательно, вообще не может считаться именем Божиим.

Но имя «Иисус», как и всякое имя Богочеловека, не может быть отнесено отдельно к человеческой природе; яснее всего об этом говорит нам Символ Веры, исповедающий Господа Иисуса Христа Сына Божия, рожденнаго от Отца прежде всех век.

Утверждение, будто «Иисус» – всего лишь обычное человеческое имя, было развито в № 10 журнала «Русский Инок» уже архиепископом Антонием (Храповицким). Он пишет: «Само имя Иисус не есть Бог, ибо Иисусом именовались и Иисус Навин, и Иисус сын Сирахов, и первосвященник Иисус сын Иоседеков. Неужели они тоже боги?» (заметка «Еще о книге схим. Илариона "На горах Кавказа"»).

Тут нужно остановиться, чтобы отметить еще одно печальное внешнее обстоятельство. Каким-то непостижимым образом архиепископ Антоний Волынский, впоследствии митрополит и глава Зарубежной Церкви, связал в своем сознании имяславцев с хлыстами, хотя никакой реальной связи между тем и другим не существовало ни фактически, ни в теории. В силу этого своего убеждения он полагал впредь уже допустимыми любые средства для борьбы с такой ужасной опасностью, похоже, не видя необходимости вдаваться в детали. Архиепископ Вениамин (Федченко) передавал со слов преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Федоровны, что по собственному признанию архиепископа Антония, книгу «На горах Кавказа» он и вовсе не читал.

Однако Архиепископ, безусловно, должен был знать, что имя «Иисус» означает «Бог-Спаситель», «Бог спасает» или «Спасение Божие». Поэтому ясно, что как царь Давид и другие цари назывались «христами» (то есть помазанниками), как иной праведник назывался «Мелхиседеком царем Салимским» (то есть царем правды и примирения), так и «Иисусом» назывался сын Навинов не в собственном смысле, а в прообразовательном. Об этом пишет св. Иоанн Златоуст в толковании на Евангелие от Матфея:

Книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля <…> Имя Иисус есть не греческое, а еврейское: на греческом языке означает оно: Спаситель. А Спасителем Он называется потому, что спас народ Свой. Видишь ли, как евангелист воскрилял слушателя, говоря обыкновенным образом, и однако ж всем нам показывая то, что выше всякого чаяния? и то и другое из сих имен [видимо, «Иисус» и «Христос» – Е. К.] было весьма известно иудеям. Так как надлежало совершиться необычайному, то предшествовали образы и самых имен, дабы тем заранее было отвращено всякое неприятное чувство от новизны. Так, преемник Моисеев, введший народ в обетованную землю, называется Иисусом. Вот образ, а вот и истина: тот ввел в землю обетованную, а Сей ведет на небо, ко благам небесным <…> Но дабы ты, слыша имя: Иисус, не приведен был в заблуждение сходством имен, евангелист присовокупил: Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля.

Как видим, Святитель считает «сходными» – то есть созвучными, можно сказать, омонимическими – имена Иисуса Навина и Иисуса Христа, причем первое является прообразом второго. Но противники имяславия и впоследствии не раз утверждали, что имя «Иисус» есть обычное человеческое имя, и даже, что Сын Божий был назван «Иисусом» просто потому, что всякому человеку нужно как-то именоваться.

Инок Хрисанф в своей рецензии дважды называет имя Иисусово «номинальным», то есть условным наименованием, не заключающим в себе ничего существенного, а тем более – Божественного. Как иноки русских монастырей на Афоне восприняли эти выражения инока Хрисанфа, можно увидеть из воспоминаний участника тех событий – иеромонаха Паисия («Вменихомся яко овцы заколения», СПб, 2008):

Верующим христианам известно, что Имя Иисус значит Спаситель – ибо спас род человеческий от ада и смерти и снова ввел в рай. Хрисанф же словом «номинально» отвергает спасение, т. е. будто бы Иисус не оправдал делом своего Имени <...> Не страшно ли слышать такую хулу? <...> Чтобы понятнее было греческое слово «номинально», мы уясним это самим же лицом Хрисанфа. <...> Хрисанф является схимником не по призванию в монашество, но как тягчайший государственный преступник, ловко ускользнувший от правосудия. <...> По внешности благообразный старец, а по внутреннему убеждению – диавол. Вот это и означает, что он носил имя «номинально».

Может показаться, что это преувеличение: сам инок Хрисанф, без сомнения, сказал бы, что верует в Христа Спасителя, однако если серьезно подходить к словам, то для дважды повторенного им в рецензии термина «номинальный» оправдания найти невозможно. Примененная к вероучительным истинам философия рационализма и номинализма полностью уничтожает основу веры – Откровение Божие, заключенное в имена и слова, по внешней стороне обычные, то есть доступные для слышания, чтения и произношения, но по внутренней силе – живые, действенные и спасительные глаголы Божии.

На сегодня завершим выдержками из слова на праздник Обрезания Господня из Четий Миней Димитрия Ростовского (церковнославянский текст привожу по книге о. Антоний Булатовича «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус»). Нетрудно понять, что если бы этот текст принадлежал схимонаху Илариону (Домрачеву), то обвинители-рационалисты, подобные иноку Хрисанфу, сочли бы его достаточным для обвинения последнего во «фразерстве, с разными извращениями св. Писания»:

Наречено же бысть во Обрезании обоженному Младенцу Имя Иисус, еже принесеся с небесе Архангелом Гавриилом в то время, егда благовести о зачатии Его Пречистей Деве Марии, прежде даже не зачася во чреве, сиесть, прежде даже не соизволи Пресвятая Дева словесем Благовестниковым... Сие Имя спасительное Иисус, прежде всех век в Троическом Совете бе предуготовано, написано, и даже доселе хранимо на наше избавление, ныне же аки безценный бисер во искупление рода человеческаго от сокровищ пренебесных принесено, и Иосифом во откровение всем подано, безвестная же и тайная премудрости Божия в Имени том явлена. Сие Имя аки солнце мир облиста, глаголющу Пророку: возсияет вам, боящимся Имене Моего, Солнце правды (Мал. 4, 2). Аки миро благовонное вселенную облагоуха: Миро (рече) излияно имя Твое (Песн. 1, 2), не в сосуде удержано... но излияно... Безвестна бе сила Имене Иисусова, в Совете Предвечном аки в сосуде сокрываема. А яко с небес на землю то Имя излияся, абие аки миро ароматно благоуханием благодати... исполни вселенную: и всяк язык ныне исповедует, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2, 11). Явлена сотворися Иисусова Имене сила, ибо дивное то Имя Иисус, удиви Ангелов, обрадова человеков, устраши бесов... и от Самаго того Имене трясется ад, колеблются преисподняя... благочестия же возсиявает свет, и просвещает всякаго человека в мир грядущаго. О сем Имени превеликом Иисусове всякое колено покланяется, небесных, и земных, и преисподних... Облобызаем убо тя любезно, о сладчайшее Имя Иисусово! Покланяемся усердно пресвятому Имени Твоему, о пресладкий и всещедрый Иисусе! Хвалим превеликое Имя Твое, Иисусе... Молим же... того ради пресвятаго Имене Твоего... излей на нас богатую Твою милость. Услади сердце наше Самим Тобою, Иисусе. Защити и огради нас всюду Именем Твоим, Иисусе. Знаменай и печатлей нас, рабов Твоих, тем Именем, Иисусе, да и в будущий век Твой обрящемся, и со Ангелы пречестное и великолепое Имя Твое, Иисусе, славити и воспевати будем во веки, аминь.

Продолжим этот разговор в следующий раз.