Начало споров

История споров об Имени Божием весьма непроста, к тому же на нее наслаиваются дополнительные обстоятельства как тех лет, так и более поздние, которые многих просто отпугивают, а для иных затрудняют восприятие сути дела. По этой причине я долго не решалась начинать разговор на эту тему, предвидя, что коротким он не получится, а отдельные куски пространной истории сами по себе могут быть (и уже бывали) предметом пререканий.

Первоначально я думала изложить только саму суть богословских споров, но без упоминания внешних обстоятельств нельзя понять, откуда вообще взялось такое внимание к книге «На горах Кавказа» со стороны Российского Синода. С другой стороны, участники споров – сами люди, их подвиги и сомнения, взаимоотношения друг с другом, – это то, мимо чего трудно было бы пройти и даже, пожалуй, это было бы несправедливо по отношению к их памяти. Поэтому хоть немного будем говорить и о них.

Схимонах Иларион (Домрачев) родился около 1845 года и долгое время подвизался в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре на Афоне. В 1875 году часть афонских иноков основала на Кавказе монастырь «Новый Афон»; сюда затем переселился и о. Иларион вместе со своим духовным отцом старцем Дисидерием, чьи беседы об умной молитве послужили основой книги «На горах Кавказа». После смерти старца о. Иларион продолжал путешествовать по Кавказу; в 1899 году основал Покровскую женскую общину в местечке Темные Буки на Мархотском хребте Кавказских гор (между Анапой и Новороссийском), в 1904 году преобразованную в монастырь. Здесь престарелый подвижник и скончался в 1916 году.

Существуют свидетельства о том, что некоторые из начальствующих иноков русских монастырей Афона, в частности о. Агафодор, игумен Пантелеимоновского монастыря, предлагали о. Илариону написать, что дара умно-сердечной молитвы Иисусовой он достиг не на Кавказе, а на Афоне (см. сборник «Имяславие», 2014 г., предисловие составителя инока Епафродита, указавшего источник своих сведений). Некоторые другие свидетели событий также упоминают о возникшей после издания книги ревности и опасениях, что она отвлечет паломников и жертвователей от Афона в пользу Ново-Афонских монастырей.

После второго издания книги эта вражда обострилась по следующей причине: в нем о. Иларион поместил среди других писем и вразумляющее послание к Афонским инокам. Речь в нем идет о некоей женщине, которую многие почитали как прозорливицу, и которая утверждала, будто постоянно беседует с Божией Матерью, и Та отвечает на все ее вопросы. На пути в Иерусалим эта женщина побывала у берегов Афона, и некоторые из начальствующих иноков русских монастырей посетили ее на корабле, кланялись ей и принимали от нее благословение и наставления, тем самым подкрепив ее славу своим авторитетом. По некоторым сведениям, этой женщине (по имени Наталья) дали в провожатые одного из братии монастыря, и на обратном пути из Иерусалима вновь оказали подобные почести у берегов Афона. Однако о. Иларион в своем письме не приводит никаких подробностей и не называет никаких имен, даже имени той женщины, но только передает суждение Кавказских пустынников, что обольщение это, кроме прочего, заключает в себе хулу на Пресвятую Деву, Честнейшую Херувимов, видеть Которую столь редко удостаивались и величайшие святые. Он пишет:

Принимая за правду таковое нелепое свидетельство о себе женщины, все вы, поверившие ей, становитесь виновными пред Божией Матерю в том, что не имеете должных понятий о Ея преестественной славе и неприступном величии. <…> Вы, конечно, виновны в том, что легкомысленно поверили крайней нелепости и тем обнаружили отсутствие в себе, как духовного разума, так и того, что совсем не умеете различать «духи» то есть духа истины и духа лестча; а может быть своим вниманием и участием повлияли и на других к тому, что и они поверили.

Известно, что неназванными адресатами письма были прежние друзья о. Илариона, достигшие к тому времени начальствующего положения, в том числе и о. Агафодор. Такое обличение, даже без указания имен, оказалось для них нестерпимо, так что они стали искать повод для запрещения книги.

В 1908 году или весной 1909-го о. Агафодор обратился к игумену Афонского Андреевского скита Иерониму с просьбой найти кого-нибудь из образованных иноков, кто напишет рецензию против книги «На горах Кавказа». О. Агафодор при этом не высказывал вероучительных претензий к этой книге, но выразился о ней как о весьма вредной и «написанной в духе Фаррара». Имеется в виду сочинение «Жизнь Иисуса Христа» англиканского богослова Фредерика Фаррара, многократно издававшееся в русском переводе; впрочем, в дальнейшем, кажется, никто не пытался проводить аналогии между этими двумя книгами, по причине полного их несходства.

Игумен Иероним поручил составление рецензии иеросхимонаху Антонию (Булатовичу), который впоследствии стал главным защитником имяславия и подробно описал этот эпизод в своей книге «Моя борьба с имяборцами на Афоне». Отец Антоний не был прежде знаком ни с о. Иларионом, ни с книгой «На горах Кавказа»; книга эта ему очень понравилась, однако выражения автора об Имени Божием он счел всё же неверными, и написал об этом письмо о. Илариону, собираясь отправить его на другой день. После написания письма о. Антоний ощутил необыкновенную тяжесть и мрак в душе, причем все молитвенные усилия ощущались совершенно тщетными. В таком необъяснимом для него самого стеснении и скорби сердца он взял в руки книжку, которой некогда благословил его о. Иоанн Кронштадтский – «Моя жизнь во Христе», – и наудачу открыв ее, прочитал те самые слова об Имени Божием, которые мы приводили в позапрошлую нашу беседу. Тогда отец Антоний разорвал и сжег свое письмо и немедленно почувствовал облегчение и возвращение нормального своего состояния. По этой причине, хотя и не взявшись в то время разбирать для себя учение Отцов об этом вопросе, Булатович сообщил игумену Иерониму, что ничего дурного в книге старца Илариона не видит. С просьбой о критической рецензии против книги «На горах Кавказа» о. Агафодор обратился также и к иноку Ильинского скита Хрисанфу (Минаеву). Его рецензия долгое время ходила в рукописных списках; впоследствии была опубликована в журнале «Русский инок» № 4 за 1912 г.

Собственно, именно с нее начинается смущение среди афонских монахов. Сам инок Хрисанф, а также иеромонах Алексий (Киреевский, племянник славянофилов братьев Киреевских), и некоторые еще из образованных иноков стали активно проповедовать, что имя «Иисус» – обычное человеческое имя, не может вообще считаться именем Божиим, а также не имеет особенного значения или силы в молитве. Одними словами они не ограничивались, но прибегали к насмешкам над сторонниками о. Илариона, называя их «иисусиками», и даже для доказательства небожественности имени «Иисус» топтали ногами записки с этим именем или прятали в карман, говоря: «вот я спрятал твоего бога».

Само по себе возникновение возражений неудивительно, и отец Антоний Булатович, описывая свои (упомянутые выше) сомнения на тот же счет, заключает: «Очевидно, что и мне предстояло бесповоротно отступить от Имени Господня подобно тому, как отступили Хрисанф, Алексей, Феофан и другие интеллигенты и полуинтеллигенты на Афоне и в России, если бы не спасла меня молитва моего незабвенного духовного отца, Иоанна Кронштадтского».

Однако едва ли даже отвергнув слова о. Илариона, Булатович стал бы издеваться над написанным именем «Иисус» – всё-таки, как мы уже говорили, простое чувство благоговения подсказывает, что допустимо и что недопустимо для верующего человека. И разумеется, опытные делатели молитвы Иисусовой, знакомые и с писаниями Отцов о ней, не могли не увидеть в утверждениях и действиях инока Хрисанфа Минаева, о. Алексея Киреевского и их единомышленников прямое кощунство.

Булатович также замечает, что «если виною спора в значительной степени было взаимное непонимание спорящихся, то, с другой стороны, причиною этого взаимного непонимания было не случайное недоразумение, но некая органическая разница веры тех и других в призывание Имени Господня» (Оправдание веры в Непобедимое, Непостижимое, Божественное Имя Господа нашего Иисуса Христа, Пг., 1917, введение; переиздано в сб. "О почитании Имени Божия", СПб, 2014).

«Взаимное непонимание» объясняется тем, что говоря о любом предмете, мы все пользуемся определенным языком, который у разных людей может весьма отличаться, но который мы склонны воспринимать как естественный и единственно возможный. По причине несовпадения основных понятий, которыми мы оперируем, сформулированные одними самоочевидные вещи иногда представляются другим просто абсурдными.

Если пользоваться светским рационалистическим языком, то всякое имя – это просто условное обозначение, не имеющее прямого отношения к реальности, а молитва – род человеческой деятельности, состоящей из субъективных усилий и переживаний, в которой имена играют вспомогательную, чисто психологическую роль. В рамках такой системы понятий всё, что говорит Писание и Предание Церкви об Имени Божием представляется иносказанием или поэтическим оборотом речи (мы увидим именно такой подход в синодальном Послании 1913 года). Но в традиции Писания, Православного богослужения и святоотеческих писаний подобные же выражения в самом прямом, а не переносном смысле слова говорят о Божественной деятельности, о реальном присутствии Божием, о реальном соприкосновении человека с Богом в Его Откровении о Себе, и о реальных плодах этого соприкосновения.

Мы продолжим разговор в следующий раз, но сегодня хочу закончить небольшой цитатой из сочинения св. Симеона Солунского «О священной молитве» (т. V Добротолюбия в русском переводе):

Сия божественная молитва, состоящая в призвании Спасителя есть следующая: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. Она есть и молитва, и обет, и исповедание веры, – Духа Святого и божественных даров подательница, сердца очищение, бесов изгнание, Иисуса Христа вселение, духовных разумений и божественных помыслов источник, грехов отпущение, душ и телес врачевательница, божественного просвещения подательница, милости Божией кладезь, откровения тайн Божиих ходатаица, единая спасительница, яко имя Спасителя нашего Бога в себе носящая, – имя Иисуса Христа Сына Божия, на нас названное. И несть иного имене под небесем, о немже подобает спасться нам (Деян. 4, 12), как говорит Апостол.