Внимание и труд ума

Недавно где-то наткнулась на рекомендации: что следует делать для предупреждения деменции и старческого слабоумия; в частности, считается полезным, например, менять маршрут обычного пути (на работу и т. п.) и вообще, делать привычные дела как-то иначе: левой рукой вместо правой, с закрытыми глазами и так далее. Советуют также разгадывать кроссворды, изучать языки и вообще узнавать и осваивать что-то новое. Смысл в том, чтобы заставить мозг работать, потому что как мышцы атрофируются без нагрузки, так и мозг деградирует, если не задавать ему работу, а надо сказать, что человек – такое существо, что сама возможность продолжать жить более или менее деятельно, а не угасать потихоньку связана у него именно с работой мозга.

И надо заметить, что рутинные занятия и повторяющиеся без изменения действия действительно могут приводить к деградации. Но это происходит не просто от того, что мы, например, ходим одной и той же дорогой, а от того, что при выполнении привычных дел мы переходим в автоматический режим, а ум отдыхает, плавая среди случайных образов и обрывков мыслей, остается праздным и расслабляется.

Я это пишу не к тому, чтобы отговорить изучать языки или, вообще, делать что-то новое. Но и в то время, когда мы следуем обычной колее, повторяем уже известное, можно и нужно заставлять свой ум работать. В православной традиции это хорошо известно: день ото дня и год за годом читаются те же молитвы, совершаются примерно те же службы; и главное, что требуется от нас – это внимание, без которого молитва только опустошает и ожесточает человека. Напротив, внимательная молитва, самая что ни на есть однообразная, заключенная в кратких словах «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного» или в других подобных словах, не только духовно обогатила многих и многих подвижников, но, как мы можем легко заметить, вовсе не привела к деградации их природных умственных способностей. Достаточно вспомнить великих Отцов Церкви – Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова и множество других, от которых остались нам в наследство глубокие и проницательные творения. Они ведь не были учеными теоретиками, внешним наукам уделили только некоторое время в юности, а большую часть жизни посвятили простой молитве.

Действительно, когда усиливаемся удерживать внимание, особенно имея благодатную цель и достойный предмет, то ум трудится, хотя бы мы и не сообщали ему чего-то нового и не ломали голову над кроссвордом или решением задач. Навык внимания, которому в особенности может научить краткая молитва, распространяется на всю жизнь человека. Так человек учится быть внимательнее к собственной внутренней жизни, к другим людям и их нуждам, к исполнению своего долга в различных обстоятельствах.

А если говорить о рутинной работе, то древние подвижники как раз такую и предпочитали, например, плели корзины; это занятие, растворенное молитвой, помогало сопротивляться унынию. Движение рук поддерживало внимание в молитве, как движение четок в руке способствует тому же. Многие такие подвижники, несмотря на физические лишения, дожили до глубокой старости, сохраняя ясный ум, – по благодати Божией, но также и в силу естественной бодрости ума, постоянно занятого внимательной молитвой.

Опять же: не потому следует заниматься внимательной молитвой, что это поможет справиться с деменцией; однако важно понимать, что внимание тоже составляет труд и упражнение для ума, хотя и иного рода, чем, например, изучение языков.

Что способствует развитию навыка ко вниманию, а что препятствует ему? Обилие ярких впечатлений притупляет внимательность, потому что сила впечатлений приковывает к себе наше внимание непроизвольно; с нашей стороны тут не только нет никакого усилия, но напротив – ум отдыхает, переключаясь на простое восприятие. Физическая расслабленность тоже способствует рассеянности, почему и молиться удобнее стоя, если позволяют обстоятельства. Святитель Игнатий Брянчанинов описывает, как в Инженерном училище он молился по ночам, подняв голову от подушки – действительно, такое напряжение сил помогало ему бодрствовать и сохранять сосредоточенность. Мы недавно приводили его же слова о том, что попечения, связанные с исполнением своих обязанностей, а особенно – связанные с ответственностью, способствуют внимательной жизни, тогда как праздные, бесцельные занятия препятствуют ей.

Если нашим вниманием владеют собственные наши пристрастия и увлечения, а особенно – подлинные или мнимые обиды и недовольство другими людьми, то это пристрастное занятие усилий не требует, навык внимательности решительно ослабляет, отрывает нас от действительности и губит умственные способности вместе с надеждой спасения.

Часто мы неверно судим о внимательности или же рассеянности людей. Когда ученый забывает поесть или надевает разные ботинки, его называют рассеянным, хотя на самом деле он весьма сосредоточен – но не на еде и ботинках. Возвращаясь к примерам церковным, вспомним отца святителя Григория Паламы, который был сенатором при дворе Андроника II Палеолога и делателем умной молитвы; иногда во время заседаний сената он переставал замечать происходящее, совершенно погружаясь в молитву, и как говорят, Император не препятствовал ему, полагая, что от молитвы его больше пользы, чем от сенатских рассуждений. Очевидно, что отец Григория Паламы мог показаться рассеянным, будучи на самом деле человеком внимательным. Нам же важно понимать, чему в какое время мы должны уделять свое внимание. Совесть укоряет нас, когда мы позволяем себе погружаться в занятия, вроде бы, важные, но неуместные по обстоятельствам жизни или по нашему младенческому духовному возрасту. Ну, а если мы пропустим сигналы совести, то наши близкие неприятными словами обличения, скорее всего, помогут нам прийти в себя.

Молитва – лучшее училище внимания. И если наши усилия быть внимательными кажутся иногда безрезультатными, следует не унывать, а прибегать к разным средствам, чтобы помочь себе: как церковные уставы сочетают постоянные молитвословия с разнообразными, так и мы должны примериваться, что и когда может нас поддержать в этом труде. Усилия, направленные на внимание в молитве, можно сказать, ценнее самого внимания и даже самой молитвы – по крайней мере для нас, в нашем новоначальном состоянии. Отцы говорят, что только болезненный труд свидетельствует о пользе души; занятия по-видимому благочестивые, но не требующие насилия над собой, не дают плода.

Привычка к рассеянности и развлечению приводит к тому, что расслабленный ум всё с большим трудом соглашается работать; сама необходимость сосредоточиться вызывает отвращение и тоску. В этом смысле возможность изучить что-то новое – это подслащенная пилюля, позволяющая отчасти обмануть нашу лень. Но нужно, чтобы это новое было хоть сколько-то полезным; в то же время не станем обманываться: если мы с удовольствием читаем нечто новое, даже весьма душеспасительное, – это вполне естественное удовольствие, как Апостол пишет об афинянах, что они больше всего любили говорить или слушать нечто новое (Деян. 17:21). Однако час испытания и труда настает, когда мы поставляем себя перед Богом и произносим давно знакомые благодатные слова, а ослабевший ум стремится уклониться от них и отправиться в праздное плавание по волнам пристрастных впечатлений.

Иногда всё-таки приложенные усилия позволяют почувствовать на своем крохотном опыте, что внимание способно превращать труд в отраду, делать жизнь осмысленной, а душу пробуждать от сна забвения. Этот опыт не стоит забывать: пусть результат микроскопический, но всё же мы увидели, к чему следует стремиться.

Продолжим наши беседы в следующий раз.