Календарная реформа и экуменизм

Начало двадцатого века ознаменовалось в гражданской жизни народов революциями, а в церковной – предательством Истинной Православной веры. Вопрос реформы церковного календаря оказался в центре начавшейся тогда и идущей до сих пор борьбы разных направлений жизни в среде верующих, называющих себя православными. Все обстоятельства тех событий я не смогу здесь изложить подробно, но коснусь некоторых моментов.

В 1902 году патриарх Константинопольский Иоаким III издал энциклику, посвященную «путям сближения между всеми, кто верует в Истинного Бога – Троицу»; в ней он также испрашивал мнения поместных Церквей касательно реформы календаря. Иерархия поместных Церквей в целом встретила идею сближения с инославными без энтузиазма, а реформа календаря была единодушно отвергнута. Тем не менее в энциклике 1904 года Патриарх отметил, что календарная реформа должна стать первым практическим шагом на пути межконфессионального сотрудничества.

Мы уже отметили, что реформа календаря не имела под собой ни научных, ни чисто церковных оснований; и вот, в самом начале XX века была сформулирована ее цель, а именно – сближение с инославными, невзирая на различия в вере.

Объединение в молитве и даже таинствах людей, различающихся не в чем-нибудь, а в самих предметах веры, в самом вероучении, получило в 1910 году название «экуменизма». Это движение возникло среди протестантов и было естественной реакцией на долговременный процесс дробления в их среде. Не имея определенных ориентиров в области веры, кроме совершенно различных и произвольных толкований Писания, многие из них пришли к выводу, что богословские истины невозможно точно определить, а значит, нет смысла сковывать себя рамками суждений в области веры – суждений всегда только человеческих, как они полагали.

Однако в основе Православия лежит вера в Божественное Откровение не только в смысле книг Писания, но и в смысле вполне определенных Богооткровенных истин – догматов, хранение верности которым есть основание верности Самому Богу. Поэтому адогматизм никогда не был свойственен Церкви, и сонмы святых, прославленных именно за твердое стояние в Православных догматах, является тому подтверждением.

В январе 1920 года местоблюститель Константинопольского патриаршего престола митрополит Брусский Дорофей выпустил окружное послание, адресованное «всем Христианским Церквам повсюду», имея в виду уже не Православные поместные Церкви, а всевозможные инославные сообщества. Послание провозгласило, что «первой необходимостью является оживление и усиление любви между Церквами, не считая друг друга странными и пришельцами, но близкими и родными во Христе и едиными сонаследниками обетования Божия во Христе». Были намечены практические действия, первым из которых опять оказалось «принятие единого календаря» для одновременного празднования великих христианских праздников.

Здесь на сцену выступает человек, биография которого могла бы послужить основой авантюрно-приключенческого романа. Речь идет о Мелетии Метаксакисе, успевшем за свою жизнь несколько раз быть изгнанным с различных высоких постов в церковной иерархии и вновь занимать их с помощью «сильных мира сего», с помощью различных интриг и прямого подкупа. Будучи архиепископом Афинским, он уже выступал за введение нового стиля, но был низложен Синодом Элладской Церкви за «незаконные религиозные связи с еретиками» (англиканами). В ноябре 1921 года он был избран на Константинопольский патриарший престол, а затем вторично низложен тем же Синодом за ряд канонических преступлений, совершенных в Америке после первого низложения. Однако сто тысяч долларов в качестве своевременной помощи бедствующему Патриархату помогли Мелетию стать Константинопольским патриархом.

В 1923 году он созвал так называемое «Всеправославное совещание» или конгресс, который сам даже называл Собором, но на котором, правда, присутствовали всего лишь десять человек: семь епископов, один архимандрит и два мирянина. Большая часть поместных Церквей, включая Антиохийский, Александрийский и Иерусалимский патриархаты, не стали присылать своих представителей; архиепископ Анастасий (Грибановский) – представитель Русской Зарубежной Церкви – в середине заседаний покинул совещание в знак протеста.

Впрочем, решения конгресса гораздо больше говорят о его существе, нежели состав участников.

Была предложена реформа календаря, причем заявлялось, что речь не идет о переходе на Григорианский календарь, поскольку «через определенное число лет» между принимаемым календарем и Григорианским наступит расхождение. Мы уже видели, что расхождение ожидалось только в 2800 году, то есть без малого через девять веков, так что оговорка о расхождении просто имела целью уклониться от анафемы Константинопольского собора 1583 года.

Кроме того, было заявлено, что «Православная Церковь с охотой желает принять будущий новый календарь», если его примут «все Христианские Церкви» (то есть инославные), даже в том случае, если он не сохранит седмичный круг дней.

Было также предложено научным путем вычислить дату Воскресения Христова, чтобы праздник Пасхи перестал быть переходящим и совершался в одно определенное воскресенье каждый год. Предполагалось также перенести празднования чтимых святых на выходные, дабы уменьшить количество неприсутственных дней (нам сейчас может показаться странным, но в те времена еще были привычны выходные в дни праздников и памяти великих святых).

Попутно Совещание пришло к выводу, что священники и дьяконы могут вступать в брак после рукоположения, а овдовев, вступать и во второй брак; также подверглись модернизации правила, касающиеся поста.

С целью осуществления и утверждения намеченных преобразований патриарх Константинопольский должен был начать подготовку к созыву Восьмого Вселенского Собора. Большая часть решений совещания не была принята ни одной поместной Церковью. Паства Константинопольского патриарха была возмущена его деятельностью, в частности, сослужением с англиканами и признанием их рукоположений (хотя в Англиканской церкви рукоположение не считается таинством). Лишившись в это время поддержки своего друга Венизелоса, который в то время оставил пост премьер-министра Греции, Мелетий Метаксакис был вынужден уйти на покой, а затем и бежать из Константинополя; но прежде он успел ввести новый календарь в незаконно образованной им же Эстонской митрополии.

Преемником Мелетия стал патриарх Григорий VII, который объявил о переходе на новый стиль, оставив временно (до созыва предполагаемого Восьмого Вселенского Собора) празднование Пасхи и зависящих от нее праздников по старой пасхалии.

Начало календарной реформе, «православному» экуменизму и модернизму, то есть изменению церковных правил сообразно светским понятиям, было положено.

10/23 марта 1924 года на новый стиль перешла Элладская поместная Церковь; реформа была проведена архиепископом Афинским Хризостомом Пападопулосом (собратом Метаксакиса по масонству), который получил эту кафедру путем церковного переворота при поддержке революционного правительства Греции. 1/14 октября 1924 года за Элладской последовала Румынская Церковь. В 1926 году Британское правительство сумело вынудить избрание Мелетия Метаксакиса на кафедру патриарха Александрийского, где он провел подобную же реформу.

По немногим приведенным фактам можно заметить, что «модернизация» церковной жизни была тесно связана с политическими коллизиями, причем позиция многих церковных деятелей зависела от того, на какую политическую силу они в тот или иной момент опирались.

В то же самое время подобные реформаторские идеи проводились в жизнь в России представителями так называемой «живой Церкви», то есть обновленцами. Это движение в начале 20-х годов пользовалось поддержкой со стороны большевицких властей с целью разрушения Православной Церкви. В 1923 году обновленцы перешли на новый стиль, однако народ игнорировал этот переход, и в большинстве своем покинул обновленческие храмы.

После календарной реформы в Константинополе власти Советской России немедленно начали оказывать давление на Патриарха Тихона, требуя «незначительной уступки» в календарном вопросе и утверждая, будто новый стиль уже принят всеми поместными Церквами. Патриарх объявил было о принятии нового календаря, но встретив сопротивление церковного народа, отложил его введение на неопределенное время. (Это не единственный случай, когда Патриарх избегал прямо отказываться от настоятельных требований большевиков, давая некоторые обещания, но откладывая их выполнение).

Дополнительный удар по верующим в Советской России нанесли патриархи Константинопольский, Александрийский и Иерусалимский, признавшие в разное время в той или иной форме беззаконное обновленческое «Высшее Церковное Управление». При этом патриарх Григорий VII в мае 1924 года «отстранил» патриарха Тихона от управления Церковью (далеко превышая при этом свои полномочия), а также призвал его к покаянию как виновника церковной смуты.

Впрочем, обновленчество в России потерпело крах; ВЦУ, управляемое большевицкими властями, само практически ничем не управляло, в силу чего лишилось и поддержки властей.

Вслед за тем многие, примкнувшие к обновленческому расколу «страха ради иудейска», принесли покаяние – в их числе и митрополит Сергий Страгородский, как ни странно, после своего отступничества не утративший славы «мудрейшего» архиерея. Тут надо подчеркнуть, что митрополит Сергий не был идейным обновленцем, и признал ВЦУ только по соображениям сугубо практическим, когда иной образ действий был прямой дорогой к тюрьме и ссылке. О поддержке Восточными патриархами обновленческого ВЦУ он, как говорят, высказался в том смысле, что оно от этого законным не становится, а наоборот, делает незаконными тех, кто его признал. Однако, как мы увидим, это его заявление не стоит принимать слишком всерьез.

Итак, в России обновленчество сошло на нет; остатки его были практически ликвидированы властями в 1944 году. Вместе с тем и переход на новый стиль не просто ушел с повестки дня, но в эпоху «железного занавеса» даже стал нежелательным с точки зрения коммунистической власти.

Тем не менее за послевоенный период «Новоюлианский календарь» распространился на большую часть поместных Церквей.

В 1948 году состоялось Всеправославное совещание в Москве. Попытка использовать авторитет религиозных организаций в качестве опоры для советской экспансии цели не достигла, так что следом в Советском Союзе началась новая и постепенно нарастающая волна гонений на веру. Что касается календаря, то Совещание постановило сохранить Александрийскую пасхалию, но в то же время предоставило поместным Церквям самостоятельно определять, какого месяцеслова придерживаться – Юлианского или «Новоюлианского».

Тем не менее, Финская церковь (получившая автокефалию от Константинопольского патриархата) с 1923 года и до сего времени придерживается Григорианской пасхалии.

Мы сами во второй половине 1980-х годов неожиданно для себя обнаружили, что и в Эстонии приходы, одинаково принадлежащие не просто одной и той же Московской патриархии, но и одной епархии внутри нее, служат по разным календарям в зависимости от языка: эстонские приходы – по новому стилю, включая и пасхалию, а русские – по старому. Выяснилось, что по недостатку клириков одни и те же священники служат то в одних храмах, то в других, переходя с календаря на календарь. Поэтому, кстати говоря, меня сильно удивило сообщение, что в 2011 году Автономная Эстонская Церковь, относящаяся к Константинопольскому патриархату, в порядке освобождения от наследия Русской церкви переходит на Григорианский месяцеслов, сохраняя Юлианскую пасхалию. Можно предположить, что какие-то из эстонских приходов прежде всё-таки служили по старому стилю; или возможно, служили по новому, но так сказать, неофициально.

Впрочем, и паломники, в том числе официальные церковные делегации наших дней, перелетая, например, из России в Грецию, нередко перемещаются из поста в праздники и обратно. А ведь при первых обсуждениях реформы календаря всем казалось очевидным, что если такая реформа вообще нужна и возможна, то не иначе, как общим, согласным решением поместных Церквей. Вместо этого молитвенное, литургическое единство было принесено в жертву экуменизму, модернизму и соображениям «практического удобства».

В оправдание всему этому литургическому хаосу некоторые напоминают о древних временах, когда христиане в разных местностях совершали Пасху в разное время. Правда, это и тогда было нежелательным, но представим, как разительно отличался тогдашний мир от нынешнего. Путешествия, занимавшие тогда многие месяцы, сейчас совершается за несколько часов; а современные средства связи соединяют людей во мгновение ока. Разногласие, бывшее нежелательным в древности, разрушает остатки благоговения и здравомыслия в нынешние дни.

Первые же годы после реформы календаря показали, до какой степени «православные» творцы ее не были озабочены вопросами практического благочестия. В 1926 году Пасха была поздней, так что Петровский пост составлял 14 дней, а по «Новоюлианскому календарю» – всего один. Была предпринята попытка поправить положение, сделав половину Троицкой седмицы постной, что стало еще одним нарушением, поскольку ради праздника Пятидесятницы на этой седмице не положен пост даже в среду и пятницу. Однако в 1929 году Пасха выпала еще позже, так что Петровский пост по Юлианскому календарю составил 11 дней, а по Новоюлианскому календарю должен был кончиться раньше начала. Константинопольская патриархия никак не отозвалась на это обстоятельство; Румынская церковь в 1926 и 1929 годах ради сохранения Петровского поста праздновала Пасху по новому стилю. Всё это было известно заранее, но при подготовке реформы такая перспектива не рассматривалась и не обсуждалась.

Однако не все сочли возможным и допустимым описанное выше бесчинство, особенно в виду изначально заявленной цели, то есть сближения с инославными. Если в России церковный народ «голосовал ногами», покидая обновленческие храмы, то и в других странах верные покидали храмы, перешедшие на новый стиль. О них, надеюсь, мы поговорим в следующий раз.