Впечатления и развлечения

Мы немного поговорили об искусстве и литературе, и о том, что каждому нужно разбирать, что из внешней культуры для него может быть полезно, а что вредно в каждый период его жизни.

Очень здравое суждение на эту тему встречается в предисловии Чарльза Лютвиджа Доджсона (Льюиса Кэрролла) к его своеобразной книге «Сильвия и Бруно»:

Я убежден в том, что мысль о возможности смерти – если она ненавязчиво, но постоянно стоит перед нами – это едва ли не лучшее испытание нашего стремления к развлечениям и зрелищам, хороши они или плохи. И если мысль о внезапной смерти повергает вас в особенный ужас, стоит вам вообразить, что она может случиться в театре, – можете быть уверены, что театр для вас, несомненно, вреден, каким бы безвредным он ни был для других, и что, отправляясь в него, вы подвергаетесь смертельной опасности. Знайте, что самое безопасное правило заключается в том, чтобы не жить и не находиться там, где мы не решились бы умереть.

Так что скажем несколько слов и о развлечении. Не только искусство и литература, но многое другое, включая самые необходимые и даже добрые дела и самые поучительные чтения, – тоже является для нас развлечением своего рода: они дают впечатления душе и занимают ум, развлекая или отвлекая нас – от чего? Вопрос требует серьезного рассмотрения. Ум человека нуждается в пище, и очевидно, что в пище извне, точно так же, как и тело: внутри самого человека нет тех ресурсов, за счет которых он мог бы существовать.

Мы уже приводили слова преподобного Макария Великого, писавшего, что до грехопадения Само Слово Божие было всем для Адама – всем, что только могло ему потребоваться.

К такому же состоянию должны и могут возвратиться люди посредством жизни во Христе, как пишет Николай Кавасила:

Спаситель же с живущими в Нем всегда и во всем соприсутствует, так что всякую нужду восполняет и есть для них все и не допускает обращать внимания на что-либо иное, ни искать чего-либо в другом месте. Ибо нет для нуждающихся ничего такого, чем бы Сам Он не был для святых, ибо он и рождает и взращивает и питает, и свет для них и дыхание и Собою Самим образует для них око, Собою Самим освещает их и дарует им видеть Себя Самого. Сам Он – Питатель, но вместе с тем и пища, которую Он являет как хлеб жизни. Сам же есть и то, что доставляет. Он и жизнь для живущих, миро для дышащих, одежда для желающих одеться. Им только можем мы ходить, и он же есть и путь и, кроме того, отдохновение на пути, и предел его. Мы – члены, Он – глава. Подвизаться нужно – Он споборствует, заслуживающим похвалы Он подвигоположник; побеждаем мы – Он готовый венец наш. Так во всем обращает к Себе Самому и не допускает уму обращаться к чему-либо иному, ни воспламеняться любовью к чему-либо сущему. Ибо если сюда устремим желание, Сам присутствует здесь и подает покой, если туда – и там он, если в иное место – и на сем пути поддерживает и подкрепляет готовых пасть.

«Семь слов о жизни во Христе», слово 1

Путь к этой жизни начинается с сознания своего падения, с осознания, в каком положении оказался человеческий род, отпавший от Бога и унаследовавший мучение, муку, начинающуюся здесь, на земле, и грозящую стать вечной.

Как замечает епископ Игнатий Брянчанинов, достаточно ненадолго посидеть самому с собой, ничем не занимаясь, не читая, не молясь, не размышляя ни о какой вещи, чтобы очень скоро ощутить это присущее падшему человеку мучение.

Ужасным мучением сопутствуется расстройство образа и подобия Божия. Если человек внимательно, в уединении, в течение значительного времени, постоянно будет смотреть в себя, то он убедится, что это мучение действует непрерывно – раскрывается и закрывается, смотря потому, много или мало заглушает его развлечение.

Человек! Твои развлечения, твои увеселения – обличители живущей внутри тебя муки. Ты ищешь заглушить ее чашей шумных забав н непрерывного развлечения. Несчастный! Едва выпадет для тебя минута трезвения, как ты снова убеждаешься, что мука, которую ты старался уничтожить развлечением, живет в тебе. Развлечение служит для нее пищей, средством укрепления: отдохнув под сенью развлечения, мука просыпается с новыми силами. Она – свидетельство, живущее в самом человеке, свидетельствующее ему о его падении.

О образе и подобии Божиих в человеке

Что противостоит муке и служит освобождению от нее? – Терпение в молитве и усилие следовать заповедям Божиим. Сейчас не будем много говорить об этом, но вспомним слова св. Диадоха, которые приводит св. Каллист Ксанфопул: «Ум наш, когда памятью Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтобы ему было дано какое-нибудь обязательное для него делание, для утоления его приснодвижимости. Ему должно дать только священное Имя Господа Иисуса, которым пусть всецело и удовлетворяет он свою ревность к достижению предположенной цели» (Доброт. т. 5, с. 399). Терпеливым призыванием Имени Божия человек выходит из своей мучительной замкнутости, приобщается источнику истинной Жизни, так что начатки ее начинают в нем укореняться, и сам он приготовляется к жизни будущего века. Именно таким образом во многих и многих святых явилась жизнь во Христе.

Однако основой истинного пути является трезвение, трезвый взгляд на себя. Многие, читая поучения, подобные приведенным здесь, попытались подражать великим святым, однако это подражание со всей неизбежностью оказалось внешним, поверхностным.

Конечно, воздержанность и осторожность в отношении всего, что нас развлекает, необходима. Но бывает, что устраняясь от развлекающих дел и впечатлений, человек оказывается наедине с химерами, порожденными его собственным умом, и вместо трезвения впадает во всё большее ослепление. Внешние впечатления, хотя могут нас уводить от памяти Божией, но могут и отрезвлять; ведь будучи не нашим собственным порождением, они то напоминают забытое, то обнаруживают наше собственное душевное расстройство, обнажают наши скрытые пристрастия, то радуют, то разочаровывают, а иногда почти насильно гонят нас, заставляя взмолиться к Богу.

Впрочем, даже церковный обиход считается с нашим несовершенством, почему устав постоянно сочетает однообразные и разнообразные молитвословия, чтение и пение, посты и праздники; и само Писание «пестротой речений» (по выражению преподобного Максима Исповедника) направляет нас к единой Истине.

Первый признак того, что подвизаясь и воздерживаясь, мы усердствуем не по разуму, – это когда поведение и образ жизни наших ближних и собратьев в вере вызывает у нас досаду и смущение. Тот, кто подвизается разумно, каждый день утверждается в сознании своей немощи, а потому чужие недостатки, если и попадаются в поле его зрения, то вызывают скорее сострадание к тем, кто бедствует среди волн искушений подобно ему самому. Очень часто смущение происходит просто от того, что чужие слабости не совпадают с нашими, притом иногда только по месту и времени: ведь зачастую мы склонны строго судить тех, кто делает то же, что и мы сами делали недавно или готовы сделать при других обстоятельствах.

Если же мы ощущаем нужду во внешних впечатлениях, в пище для нашего ума, то должны делать из этого правильные выводы: духовный возраст наш – вполне младенческий, и это нужно признавать и приносить свою немощь пред лицо Бога, Который дал не только горы высокия еленем, но и камень прибежище заяцем (Пс. 103:18).

Будем же избирать те пути, дела и впечатления, которые если развлекают, то не вредят нам, а даже приносят пользу; постараемся не быть рабами своих привязанностей, будем готовы жертвовать ими и восходить к лучшему, когда призывает Господь, а для этого – будем внимательны к своей совести и к обстоятельствам своей жизни.

Продолжим этот разговор в следующий раз.