Дальнейшие события на Афоне

Вернемся к событиям 1912–1913 годов.

Волнения из-за хулы на Имя Божие затронули и Ильинский скит, где жил инок Хрисанф, автор рецензии, направленной против книги «На горах Кавказа». Однако настоятель скита архимандрит Максим жесткими мерами заглушил всякие споры. Иеромонах Паисий упоминает, что при этом из среды братства исчезли два монаха-имяславца.

2 декабря 1912 года братский собор Фиваидского скита (с участием более сотни иноков) единодушно признал правильными взгляды старца Илариона, и осудил его противников. Протокол собора завершается определением: «На основании Священного и святоотеческого Писания, исповедуем, что имя Божие есть – Сам Бог. Имя Иисус-Христово есть Сам Господь Иисус Христос, равночестное с другими именами Божьими. Рецензию же инока Хрисанфа, как несогласную со Священным Писанием, признаем еретическою, которую с ее последователями от себя отвергаем, и, в знак твердости сего нашего исповедания, целуем Крест и св. Евангелие».

В Андреевском скиту сопротивление братии имяборчеству настоятеля и его единомышленников сначала было пассивным и молчаливым. 19 ноября (старого стиля), в день празднования иконы Божией Матери «В скорбех и печалех Утешение», игумен Иероним неожиданно уехал в Македонию. В скиту в тот день по обычаю совершалось торжество с участием старейшей братии Пантелеимоновского монастыря, однако к общему недоумению игумен пренебрег крестным ходом, вторым (ктиторским) днем совместного празднования и проводами гостей. Оставив обитель, он не возвращался в нее до 7 или 8 января 1913 года, пропустив тем самым престольный праздник – память апостола Андрея Первозванного, а также Рождество Христово и Богоявление.

Иеромонах Паисий пишет, что в оправдание игумену говорили о каких-то срочных хозяйственных делах, однако поверить в это было трудно; со своей стороны отец Паисий не сомневался, что Самой Пресвятой Богородице было угодно удалить игумена из обители. Можно с уверенностью утверждать одно: длительное необъяснимое отсутствие совершенно подорвало авторитет игумена и доверие к нему.

Тем временем в скиту на проповедях и во время трапезы стали читать тексты в защиту почитания Имени Божия; начало чтениям положил соборный старец отец Сергий, прочитавший листок под заглавием «Истина об Истине, Голос из кельи старца», составленный затворником Киево-Печерской Лавры иеросхимонахом Алексием. Другие соборные старцы, а также небольшое число монахов – противников имяславия, не решались вступать с имяславцами в борьбу. Впрочем, за это время была сорвана попытка устроить побоище между братией за вечерней трапезой. По свидетельству имяславцев, целью было обвинить их в бунте и изгнать из обители; узнав об этом замысле, они предпочли вечером не прийти в трапезную вовсе.

Вернувшись в скит, игумен Иероним обнаружил, что братия стала его сторониться и не подходить нему под благословение. Вместе с двумя главными противниками имяславия – иноками Климентом и Меркурием – он решил собрать собор старцев для удаления из обители «главарей бунта». Сочувствовавший имяславию архимандрит Давид (Мухранов), старший член собора старцев, первоначально не был приглашен; однако обвиняемые потребовали его присутствия, и игумен был вынужден согласиться. Отец Давид на соборе обвинил игумена Иеронима в ереси и хуле на Имя Божие; спор его с игуменом закончился тем, что отец Давид вышел из залы заседания, сказав: «Братия, бегите, ваш игумен – еретик».

Игумен Иероним созвал общий собор старшей братии, к которому присоединились позже и младшие иноки. Подробности об этом рассказывает отец Антоний (Булатович) в книге «Моя борьба с имяборцами на Афоне», мы только отметим, что вместо обвинения и изгнания имяславцев из скита игумену пришлось защищаться от обвинений в хуле на Имя Божие, причем выяснилось, что он теперь осуждает ту самую статью Булатовича «О почитании Имени Божия», которую ранее благословлял для печати. В конечном счете братия потребовала переизбрания игумена.

Вслед за тем и игумен, и его противники обратились с жалобами в Ватопедский монастырь, к которому относился Андреевский скит.

На другой день в скит почти одновременно прибыли представители (проэстосы) Ватопедского монастыря и иеросхимонах Антоний (Булатович). С помощью последнего братия составила следующее исповедание: «Я, нижеподписавшийся, верую и исповедую, что Имя Божие и Имя Господа Иисуса Христа свято само по себе, неотделимо от Бога и есть Сам Бог, как то многие святые Отцы исповедали. Хулителей и уничижителей Имени Господня отметаюсь, как еретиков, и посему требую смены игумена Иеронима». Исповедание подписали более трехсот иноков, то есть более четырех пятых братии. Это исповедание было послано в Российский Синод, но для греков была составлена другая формула, без упоминания вероучительных споров: «Мы, нижеподписавшиеся, потеряв любовь и доверие к игумену нашему, архимандриту о. Иерониму, требуем его смены».

Немедленно вслед за этим решили избрать игуменом отца Давида (Мухранова).

В это время проэстосы заседали вместе с игуменом Иеронимом в его покоях. Узнав о выборах нового настоятеля, они потребовали собрать подписи заново. 11 января это было сделано, подписи (302 за о. Давида, 70 – за о. Иеронима) были переданы проэстосам, которые признали игумена Иеронима низложенным.

12 января представители Андреевского скита вместе с о. Антонием (Булатовичем) доложили обо всем собору старцев Ватопедского монастыря и получили от них запечатанное послание к братии скита. Как оказалось, послание признавало низложение отца Иеронима, но не признавало избрания отца Давида. Ватопед требовал соблюсти обычную процедуру выборов из четырех кандидатов с тайным голосованием, а также удалить из скита Булатовича.

Кроме того, в послании было сказано, что все, кто примет веру, проповедуемую отцами Антонием и Иларионом, будут признаны еретиками, изгнаны со Святой Горы и отлучены от Церкви. Обнаружив, каково содержание послания, представители скита отказались передавать его.

Нередко говорят о «бунте» имяславцев Андреевского скита против своего настоятеля, так что это даже воспринимается как общеизвестный факт. Однако нужно иметь в виду, что по уставу скита братия имела полное право сместить игумена простым большинством голосов, даже без какого-то специального обоснования. Это обстоятельство многим просто не приходит в голову, поскольку в России привыкли к назначениям настоятелей откуда-то сверху. Но на Афоне обители всегда были свободными иноческими братствами, в которых никто посторонний не распоряжался и начальства не назначал.

Конечно, немаловажно и то, что основание для смещения было, и самое веское: послушание христианское вообще и монашеское в частности не подразумевает необходимости подчинять свою духовную жизнь еретику. Таким образом, суждение об этих событиях полностью зависит от суждения по существу богословского вопроса о почитании Имени Божия.

Формальное утверждение низложения игумена Иеронима должен был дать Ватопедский монастырь, и как видим, первоначально это и было сделано, хотя тамошние старцы и были склонны поддерживать о. Иеронима, который, между прочим, владел греческим языком, что было редкостью в русских монастырях.

Однако вслед за тем игумен Иероним тайно послал за проэстосами Ватопеда, прося их применить строгие меры против возмущения в скиту. Отец Антоний Булатович замечает, что приглашение было сделано незаконно, так как по уставу для этого требовалась подпись четырех эпитропов скита, игумену же удалось привлечь для этой цели только двоих.

К генеральному консулу Беляеву в Салоники игумен Иероним тоже направил жалобу, представляя дело требующим срочного вмешательства консульства.

Отец Антоний Булатович пишет, что ко всем этим действиям игумена Иеронима подтолкнули о. Климент и о. Меркурий, хотя сам он вначале был готов покориться переизбранию. Если бы он так поступил, то для дальнейших распрей не было бы никакой причины, и дело не кончилось бы разгромом обители.

Некоторые противники имяславцев представляли Булатовича в качестве организатора всех возмущений как в Андреевском скиту, так и в Пантелеимоновском монастыре. Однако на самом деле после удаления в Благовещенскую келлию отец Антоний очень мало общался с братией этих обителей. Позднее, по мере того, как усиливалось возмущение хулой имяборцев, некоторые иноки стали чаще посещать его, однако 30 декабря 1912 года он отбыл на пристань, собираясь плыть в Афины для работы над публикацией «Апологии веры во Имя Божие и во Имя Иисус» на греческом языке. Сильнейшая буря, продолжавшаяся несколько дней, помешала ему покинуть Афон. В тот день, когда к пристани смог подойти пароход, из Андреевского скита прибыл посланный, передавая просьбу братии вернуться в эту обитель и не оставлять ее в это трудное время. Отец Антоний пишет:

В выданной мною расписке о. Иерониму во время нашего примирения на келлии Благовещения, я не отрицался возвратиться в скит, «аще то угодно будет Господу Богу и аще с любовию соизволят игумен и братия». Теперь игумен фактически был низложен, братия же с любовию единогласно зовет возвратиться к ней на помощь в родное гнездо, в котором я воздал Господу обеты мои при пострижении, и я считал своим долгом исполнить эту просьбу тем более, что я видел в этом волю Божию. Господу угодно было так удивительно удержать меня на Святой горе от предпринятого мною отъезда необычайной бурей.

Продолжим рассказ об Афонских событиях в следующий раз.