Еще о Имени Иисусовом. Продолжение полемики в 1912 году

Добротолюбие, св. Каллиста и Игнатия Наставление безмолвствующим

в сотне глав, глава 50.

Обратимся еще раз к рецензии инока Хрисанфа (Минаева).

В предисловии ко второму изданию книги «На горах Кавказа» старец Иларион приводит из слов святых Каллиста и Игнатия следующее: «Глагол сей имя "Иисус" мужи, достигшие живого Богообщения, объемлют и лобызают, как полное делание молитвы, будучи исполняемы радости, превысшей всякого разума».

Инок же Хрисанф в своей рецензии привел цитату из Каллиста и Игнатия (по русскому Добротолюбию) с таким своим пояснением: «Преуспевшие и совершенные о Христе каждыми из воззваний в молитве одним: Господи Иисусе; Иисусе Христе; Христе Сыне Божий! или даже (т.е. имеющее как бы меньшее значение пред выставленными воззваниями в молитве) только возглашением "Иисусе" довольны бывают, объемля это и лобызая, как полное делание молитвы и чрез это одно исполняемы бывают неизреченной, всякий ум, всякое видение и всякое слышание превосходящей сладости и радования».

Слово «даже» в русском тексте указывается на предельную краткость молитвы, когда вся она сводится к одному воззванию «Иисусе»; однако инок Хрисанф предпочел истолковать это слово в том смысле, будто имя «Иисус» имеет меньшее значение по сравнению с другими призываемыми именами.

Далее, не обращая внимания на другие фразы предисловия старца Илариона, где говорится о равенстве имен Божиих между собой, инок Хрисанф пишет: «И такое свое убеждение, почему же он не присваивает и прочим воззваниям в молитве Иисусовой, а только одному имени "Иисус", тогда как в означенном изречении свв. Отцов те воззвания имеют даже как бы более значения пред одним именем "Иисус". И действительно пред этим именем преимущественнее бы следовало давать воззванию "Сыне Божий", ибо оное обозначает Божественную Ипостась Спасителя, и значится за Ним прежде век, всего сотворенного Богом, а имя Иисус наречено Сыну Божию напоследок – при воплощении Его на земле».

На этом небольшом примере можно увидеть всю пристрастность и недобросовестность рецензента. Он должен был бы задать себе вопрос: каким это образом имя «Иисус», которое, как я считаю, не «обозначает Божественную Ипостась», может для совершенных быть достаточным молитвенным воззванием?

И если это так, то стоит ли мне спорить с Отцами и говорить, что воззванию «Сыне Божий» нужно дать преимущество?

И не поберечься ли мне уничижать имя «Иисус», если от призывания даже его одного исполняются «неизреченной, всякий ум, всякое видение и всякое слышание превосходящей сладости и радования», – то есть благодати, ощутительно действующей в совершенных?

И это не говоря о том, чтобы вспомнить Символ Веры, свидетельствующий о Господе Иисусе Христе Сыне Божием, от Отца рожденном прежде всех век, – именно этими словами, а не так, что Сын Божий, рожденный прежде всех век, напоследок при воплощении и только по человечеству нарекся Иисусом. Так стоит ли утверждать, будто имя «Иисус» не обозначает Божественную Ипостась Спасителя?

А ведь старец Иларион в том же предисловии очень ясно объясняет на примере, что всякое именование Богочеловека относится не отдельно к одной из природ Его, но к обеим: Апостол говорит, что иудеи распяли Господа Славы (1 Кор. 2:8). Но на Господа Славы (если говорить о Божественной природе) и воззреть не может ни одна тварь, не то что распять Его; однако Распятый человеческим естеством есть поистине Богочеловек и Господь Славы.

Старец Иларион приводит еще слова Апостола: дарова Ему имя, еже паче всякого имени, да о имени Иисусове всякое колено поклонится небесных, земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос во славу Бога Отца (Фил.2:9–11).

Инок Хрисанф, желая уничижить имя Иисусово, приводит толкование на эти слова Феофана Затворника, говорящего, что имя, еже паче всякого имени – это все Божественные имена, которые теперь дарованы и человечеству Господа Иисуса. Отсюда рецензент, убежденный, что имя «Иисус» не является именем Божиим, делает вывод, что имя паче всякого имени – это не «Иисус», а только «Сын Божий». Епископ Феофан, действительно, не останавливается на выражении Апостола «о имени Иисусове»; однако восполняет этот пробел преподобный Ефрем Сирин, говоря: «И даровал Ему имя, которое выше всякаго имени, то есть Иисус».

Очевидно, что имя «Иисус» есть одно из имен Божиих, и как таковое было явлено тогда, когда явился в мир Спаситель, Сын Божий. В том и заключается особое значение имени «Иисус», что оно представляет собой Богооткровенное свидетельство о воплощении Сына Божия и о доселе невиданном и неслыханном спасительном промышлении Божием о человеческом роде. Поэтому-то, хотя равны все Божественные имена, но Имя Богочеловека, явившееся напоследок времен – нужнейшее и необходимейшее и для исповедания веры Христианской, и для молитвы.

По поводу слов Златоуста: «Непрестанно пребудь в имени Господа Иисуса, да поглотит сердце Господа и Господь сердце и будут два едино», инок Хрисанф утверждает, будто поскольку сказано «два едино», а не «три едино», то имя Господа Иисуса тут ни при чем, так что отец Иларион сделал «неправильный вывод, лишь бы как-нибудь доказать свою суемудрую мысль о значении имени Иисус, в обоготворяющем смысле».

Действительно, для инока Хрисанфа «номинальное» имя Иисус Христово не имеет никакого обоготворяющего смысла; понуждаемый книгой старца Илариона, он заглядывает в святоотеческие писания, но они как будто изъясняются на незнакомом ему языке, так что самые ясные слова и сильные выражения остаются втуне.

К сожалению, архиепископ Антоний (Храповицкий), курировавший журнал «Русский Инок», не увидел ничего плохого в рецензии инока Хрисанфа, предпочтя верить, будто старец Иларион учит каким-то опасным нелепостям.

В мае 1912 года отец Антоний (Булатович) по просьбе и от имени Фиваидских иноков написал открытое письмо архиепископу Антонию. Текст письма приведен полностью в книге «Моя борьба с имяборцами на Афоне»; вот отрывок из него:

Но ни о. Иоанн Кронштадтский, ни кто-либо из нас <…> не возводим имени Божия, т. е. букв и звуков, по существу на степень Божества отдельно от Бога и не поклоняемся имени "Иисус" отдельно от Бога, как в том нас укоряет Алексей Киреевский и инок Хрисанф. Позволим себе спросить о. Алексея Киреевского: слыхал ли он когда-либо, чтобы кто из пустынников молился: "Имя Иисус, помилуй мя"?.. Не слыхал ли он, наоборот, что все молимся: "Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя", – веруя, что, призвав Его Имя, имеем и Его Самого, тайно и незримо и неотделимо от Имени Своего в нем присутствующего и скоропослушающего молитвы наши.

Отец Антоний приводит и исповедание веры фиваидских иноков, представленное ими своему игумену в споре с о. Алексеем (Киреевским):

"Верую и исповедую, что в Имени Иисус Христос присутствует Сам Он, наш Спаситель Господь Иисус Христос невидимо и непостижимо, и в сей своей сердечной вере утешаю себя Божественным изречением моего дражайшего Искупителя, Который сказал: "якоже веровал еси" и "веруешь", "буди тебе по вере твоей".

Божественнейшее и святейшее Имя "Иисус" называю Богом по своей сердечное вере, что оно неотделимо и не может быть отъято от Него, Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, но едино с Ним".

Отец Антоний, уповая на «смиренномудрие российских святителей, чуждых самомнительной непогрешимости католических пап», просил, чтобы письмо его было опубликовано в «Русском Иноке» для оправдания тех, кто был прежде оклеветан на страницах этого журнала.

Письмо не было опубликовано; архиепископ Антоний, вопреки надеждам Булатовича, остался недоволен самим фактом, что с утверждениями, подкрепленными его авторитетом, дерзают не соглашаться какие-то монахи. Фиваидцам он написал увещание слушаться своего игумена и не возражать против высказываемых им мнений.

В августе 1912 года «Русском Иноке» № 17 архиепископ Антоний поместил статью «по поводу книги впавшего в прелесть схимонаха Илариона: "На горах Кавказа", весьма сродной с хлыстовщиной»; архиепископ утверждал, будто только хлыстам и на руку учение, что Имя Божие есть Сам Бог: «они назовут какого-нибудь мужика Иисусом или Христом, а затем уже на основании неразумных рассуждений Илариона, и будут уверять всех, что он и есть Бог».

В том же номере «Русского Инока» помещена своеобразная публикация, присланная иноком Денасием (Десятковским) и состоящая из отрывка письма старца Илариона своему духовнику и комментариев к этому отрывку. Подлинное ли это письмо, и если да, то как оно оказалось у инока Денасия, – неизвестно. Вот отрывок из него (в скобках – издевательские комментарии Денасия): «Положение догмата, сделанное нами, важное, необычное, чрезвычайное (какая напыщенность!) и в таком виде, как мы его поставили (подобно папам Римским, так склонным измышлять и постановлять новые догматы) не встречается нигде (спасибо за признание!) кроме как только у о. Иоанна Кронштадтского».

На эту публикацию нужно обратить внимание, поскольку отсюда берет начало утверждение, будто отец Иларион выдумал новый догмат; эта мысль впоследствии была повторена неоднократно и вошла в текст Послания Синода 1913 года.

Однако из самого отрывка (если он является подлинным) можно понять, что речь идет о новой формулировке, а не о новом учении; более того, именно такая формулировка встречается и у отца Иоанна Кронштадтского.

Догматическое учение Церкви, как известно, не изменяется со временем; в этом смысле новых догматов быть не может: сия есть вера, преданная святым единою (Иуд. 1:3), то есть единожды врученная Церкви Самим Сыном Божиим. А вот формулировки догматов не были даны изначально в готовом виде, но появлялись по мере необходимости. Мы не найдем в Евангелии ни Символа Веры, ни даже термина «единосущие»; и догматы о двух природах и двух волях во Христе или, например, о почитании святых икон не существовали в том виде, в каком мы теперь их знаем, пока святые Отцы не сформулировали их, а Вселенские Соборы не приняли как обязательные для всех христиан.

Печально, что демагогический выпад инока Денасия достиг своей цели; вместо того, чтобы подумать, против каких именно заблуждений направлена формула, предложенная старцем Иларионом, а при необходимости доработать или разъяснить ее, архиепископ Антоний и его единомышленники поспешили высмеять саму эту попытку.

Мы же вспомним слова, которые Церковь ежедневно воспевает в эти светлые дни: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, единому безгрешному» – и далее: «Ты бо еси Бог наш, разве Тебе иного не знаем, Имя Твое именуем».

Продолжим этот разговор в следующий раз.