Напоследок два слова об эволюционизме

Прежде чем поговорить о сотворении человека, хочу подвести некоторые итоги сказанного об эволюционной теории.

Эволюционисты обвиняют своих противников в ненаучности, говоря, что креационизм (учение о происхождении всех основных разновидностей живых существ и человека путем творения, а не эволюционным путем) не обладает признаками научной теории. В сущности, это верно.

Однако совершенно то же самое можно сказать и об эволюционизме.

Взгляды эволюционистов, начиная с Дарвина и кончая современными авторами, не имеют сколько-нибудь серьезного обоснования и никогда не стали бы считаться научными, если бы не главный и единственный аргумент: альтернативы этой системе взглядов не существует – то есть не существует материалистической ее альтернативы.

Высказанные Дарвином идеи придали видимость научности неверию в Творца. «Естественное происхождение» жизни и человека – это то, во что хотелось бы верить, и что так отрадно было бы считать доказанным.

Идеологическое значение дарвинизма оказалось огромным. По крайней мене два крупнейших и ужаснейших по своим последствиям течения мысли в XX веке включили в себя идеи дарвинизма как необходимую основу: я имею в виду коммунизм и нацизм. Не просто вера в эволюционное развитие человечества в борьбе за существование; самое главное, что сделало возможным беспрецедентные по бесчеловечности эксперименты новейшего времени – это чудовищное упрощение, вульгаризация, сведение в сознании более сложного к простейшему, духовного – к материальному, живого – к физике и химии, разумного – к инстинктивному и бессознательному, культурной «надстройки» – к материальному базису.

Жизнь перестала восприниматься как чудо, само существование мира – как тайна; человек из образа Божия стал двуногим общественным животным, нравственные понятия – условностью, приспосабливаемой к практическим целям, искусство – средством воспитания требуемых качеств.

Мир более или менее преодолел самые грубые формы этих поветрий, но не отказался от утешительной веры в существование простого (а главное – «научного») объяснения всего сложного многообразия мира. Без такой веры современный человек почувствовал бы себя голым, беспомощным, безоружным, нуждающимся в помощи свыше; никакие научные факты не могут компенсировать подобной потери.

Практически все предположения Дарвина оказались несостоятельными: не было найдено огромного множества ископаемых остатков переходных форм; значение борьбы за выживание как фактора развития оказалось ничтожным, а наследование благоприобретенных признаков – невозможным, так что случайные мутации остались единственным предполагаемым двигателем эволюции. И всё-таки после всех разочарований эволюционизм остается непотопляемым, подтверждая тем самым свою совершенную ненаучность в соответствии с критерием Поппера.

Эволюционные взгляды в современном научном мире считаются общепринятыми совершенно по той же причине, по которой, например, большинство ученых прежних веков было верующими людьми. Речь идет о господствующей системе взглядов, не оказывающих прямого влияния на научную деятельность. Действительно, в работе нормального ученого, в том числе и биолога, философские предпосылки не играют существенной роли. Изучение жизнедеятельности организмов не связано напрямую с представлениями об их происхождении; добросовестный ученый имеет дело с реальными фактами и на них строит свои выводы.

Именно по этой причине большинство ученых биологов не станет выступать против эволюционизма, рискуя карьерой и репутацией: ведь на результаты их работы необходимые заклинания типа: «такие-то и такие-то свойства данного вида выработались в процессе эволюционного развития» никак не влияют.

Есть, разумеется, и категория истово верующих в эволюцию. Однако это именно вера, и как всякая вера, она основывается отнюдь не на научных фактах; напротив, все научные факты воспринимаются и интерпретируются в свете этой веры.

Однако печальнее всего христианский эволюционизм, возникший в результате слепого доверия ко всему, что выдается за науку. Попытки примирить псевдонаучные теории с христианской верой ради спасения этой веры от обвинений в отсталости приводят к самым хитроумным перетолкованиям Писания и святоотеческого наследия. Беда здесь не в деталях, не в отдельных случаях насилия над священными текстами, а в самом воспринятом мировоззрении, христианском уже только отчасти и по поверхности, а в существе – материалистическом. Во многих случаях искреннее и серьезное восприятие христианства непостижимо начинает совмещаться с чуждыми философскими взглядами только из-за того, что эти взгляды принимают за научный факт.

Следует помнить еще и то, что мы вовсе не обязаны давать «анти-эволюционное» объяснение всему, что пользуется славой научных открытий, якобы доказывающих эволюцию. Не надо торопиться всё объяснять: пройдет время, и сегодняшние умозаключения будут опровергнуты новыми результатами. Писание потому весьма немного сообщает нам о происхождении мира и человека, что эти чудесные события находятся за пределами нашего опыта, и вполне возможно, что до конца времен многое в этом чудесно явившемся из небытия мире останется для нас непонятным и неразгаданным.

Продолжим этот разговор в следующий раз.